Первыми, кто сознательно работал со сновидениями, были шаманы в доисторических сообществах охотников и собирателей. Это были женщины и мужчины, верившие в то, что могут по собственной воле управлять своим вниманием для ообщения с «миром духов». Из этого мира, они приносили силу и знания, чтобы исцелять и оказывать иную помощь своим соплеменникам. Юнг подчеркивал, что сновидения стали оказывать гораздо меньшее влияние на общественное сознание, когда политическая власть была отнята у племенных вождей и шаманов западными колонизаторами (Hall, 1982). Однако у некоторых народов шаманы еще сохранились, и они продолжают работать с метафорами сновидений. 

Слово «шаман» пришло из Сибири, где местные практики до сих пор лечат, работают со сновидениями, хранят предания и занимаются прочими делами, необходимыми для блага их сообществ. Изменяя уровень своего сознания с помощью психоактивных грибов, игры на бубне и ритуальных плясок, сибирские шаманы утверждают, что общаются с «духами», «предками», «животными силы» и с другими существами, встречающимися во время шаманских экстатических путешествий (Ripinsky-Naxon,1963).y каждого народа существует собственное название для занятых подобной деятельностью людей. Индейцы навахо используют слово «атали», эскимосы — «агакок», индейцы яно-мами — «шабори», лопари-саами — «нойай-ди». Примечательно сходство как в их практике, так и в выполняемой ими социальной функции, и все они постоянно занимаются толкованием сновидений. 

Например, один из наших друзей посетил межплеменного индейского колдуна по имени Роллинг Сандер (раскат грома), живущего в Неваде. Наш друг рассказал ему о своем сновидении, где произошла схватка между белым и черным бизонами. Он был чрезвычайно удивлен, когда Роллинг Сандер спросил у него: «Как ты думаешь, какую часть тебя представляет белый бизон, и какую — черный?». Обратив внимание на метафору, нарисованную этим сновидением, наш друг смог выявить происходящий в нем внутренний конфликт, о котором ранее имел лишь смутные предположения. Опыт работы с метафорами сновидений, которым располагал Роллинг Сандер, позволил ему со-сосредоточиться на значении сна и задавать именно те вопросы, которые должны были привести сновидца к наиболее полезному для него истолкованию. 

Калифорнийские индейцы племен уикту и шаста считают сновидения об умерших родственниках признаком, который определяет призвание стать шаманом. У двух других индейских племен, живущих в Калифорнии, — диегунос и луизианос, — будущих шаманов, предположительно, выявляют еще в девятилетнем возрасте по содержанию их сновидений. Среди нескольких племен североамериканских индейцев считается, что инициирующие сновидения содержат образы таких существ, как медведи, орлы и совы, наставляющие сновидящего в том, как обрести их силу и приступить к шаманскому обучению. 

При посвящении у индейцев уошо сила приходит к будущему шаману во сне, в котором сновидящий пробуждается, услышав свист. Будущий шаман следует за этим свистом, который постепенно переходит в отдающий распоряжения шепот. Например, посвящаемому могло быть приказано каждое утро омывать и в последующую ночь лечить кого-нибудь из больных в течение четырех дней подряд. Если больной выздоравливал, то инициируемый подтверждал таким образом свой шаманский дар (Rogers, 1982). 

У северных индейцев-алгонкинов матери расспрашивают детей о том, что им снилось накануне. Этот обычай поощряет детей обращать больше внимания на свои сновидения. Предполагается, что в ответ на это сновидения, подобно другу, которого принимают с почтением и выслушивают, будут чаще, и точнее информировать сновидящего. Однако не все сновидения считаются одинаково важными: всерьез принимаются лишь те, что насыщены особенно яркой образностью(Krippner,& Welch, 1992). В верованиях многих племен американских индейцев присутствуют создания, напоминающие юнги-анский архетип трикстера. Трикстеры нередко пытаются оставить сновидящих в дураках, подсовывая им ложную информацию. 

У перуанских индейцев племени кашинатуа охотники требуют у лекарей-травников давать им снадобье от сновидений, поскольку считают, что сновидения отражаются (и далеко не лучшим образом) на их охотничьем искусстве. Но сами шаманы индейцев кашинатуа уверены, что чем больше у них бывает сновидений, тем значительнее становится их сила. Поэтому они разработали методы «преследования сновидений». У индейцев марикопа считается, что неблагоприятные сновидения могут причинить болезни, такие, как простуда, поносы и различные боли. Индейцы павьотсо верят, что дети могут заболеть, если у их родителей либо у поселившихся в доме гостей были дурные сновидения. В обоих случаях для предотвращения беды требуется вмешательство шамана. 

На островах Карибского моря индейцы племени таулипан для толкования своих сновидений приглашают шамана. Когда панам-ские индейцы племени куна видят во сне угрожающие им бедствия или болезни, то шаман предписывает им различные средства для того, чтобы отвести несчастье. У различных племен шаманы используют как свои сны, так и сновидения других членов сообщества для диагностики и лечения заболеваний, для создания песен и танцев, открытия новых средств и методов лечения, для поисков пропавших вещей, в расследовании преступлений и при выборе имен для новорожденных детей. 

Сообщалось, что шаманы племени сенои, живущего в Малайзии, оказывают своим соплеменникам повседневную помощь в работе со сновидениями. Однако более поздние исследования показали, что эти сообщения были в лучшем случае преувеличением, а в худшем — прямой мистификацией (Domhoff,1985; Faraday, & Wren-Lewis, 1984). Тем не менее работа со сновидениями по этой, якобы «сенойской», технике принесла пользу множеству людей. В то же время существует достаточно сообщений о различных племенах, живущих по всему свету, в чьей среде сновидения играют весьма важную роль. Живущие в Чили индейцы мапуче ежедневно обсуждают свои сны в кругу семьи, особенно в то время, когда испытывают физический или эмоциональный стресс. Подобное коллективное обсуждение дает человеку возможность выработать иные способы решения проблем там, где привычные для него способы не срабатывают. Шаманы у мапуче занимаются работой со сновидениями лишь в тех случаях, когда члены семейства сами не могут разобраться в увиденном. 

Оно помогает человеку, испытывающему какое-либо недомогание, избавиться от страха, поскольку придает ему уверенность в том, что нависшую угрозу можно предотвратить с помощью подобающих обрядов. То, что люди могут делиться содержанием своих сновидений с членами семьи и получать их истолкование от других, само по себе сплачивает семью. Анализ сновидений, к которому прибегают мапуче, удивительно тонок: он сосредоточен не только на специфике их образов, но и на эмоциональной реакции самого сновидящего, а кроме того — на взаимосвязи конкретного сновидения с ранее снившимися человеку. Сновидящий изучает также те события, которые последовали за увиденными снами, что позволяет ему уточнить их смысл. 

Антрополог Лидия Дегаррод, изучавшая индейцев мапуче с 1985 по 1987 год, была принята как «член семьи», разделяя наряду с прочими семейными заботами еще и сновидения. Как-то раз пожилая индианка поделилась с Дегаррод встревожившим ее сном: «Молоденькая девушка вошла в соседнюю хижину, чтобы погреться, но в очаге не было огня. Она ушла оттуда. Ей было очень холодно. Тогда она вошла к нам, присела к огню и согрелась». Старуха была очень расстроена, поскольку увидеть во сне огонь считалось дурным предзнаменованием. Неделю спустя женщина заболела и слегла в полной уверенности, что смерть не за горами. Но тут ее сын припомнил, что огонь, который снился, был «небольшим огнем», поэтому он предвещал не смерть, а всего лишь болезнь. Это истолкование успокоило больную, и она вскоре выздоровела. Дегаррод была поражена этим уникальным явлением, когда рассказы о сновидениях увеличивают взаимопонимание в семьях и делают людей ближе друг другу (Krippner,1995). 

Интересна еще одна связанная со сновидениями традиция. У североамериканских индейцев-ирокезов существовала замысловатая теория о том, что сновидения выражают сокровенные желания человека. Она давала шаману возможность знать, что надлежит сделать, какое желание должно быть исполнено, чтобы человек мог исцелиться. Разумеется, желания исполнялись в манере, предусмотренной для данной общественной структуры. Случалось, что удовлетворялись и сексуальные пожелания, выраженные через сновидения. Ежегодно устраивалось празднество сновидений, на котором у любого члена сообщества была возможность рассказать значимый для него сон. Иногда в сновидениях фигурировал подарок, но, согласно традиции, о нем нельзя было говорить прямо. Вместо этого человек, увидевший подобный сон, должен был с помощью жестов и иносказаний донести до предполагаемого дарителя суть своего пожелания. Этот праздник продолжался до трех дней, и его высоко ценили за то, что он освобождал людей от бремени скрытых желаний (Roheim,1952). 

Подобно Фрейду, различавшему «фасад» сна (то, что рассказал сам сновидящий) и его «скрытое значение» (то, что в действительности означают его метафоры), ирокезы считали, что значение сновидения спрятано в его образах. И так же, как Фрейд, ирокезы использовали технику свободных ассоциаций для расшифровки его послания. Однако совсем не по-фрейдистски ирокезы пытались самостоятельно истолковывать свои сновидения, приглашая шамана лишь в крайних случаях, когда метафоры оказывались чересчур загадочными. 

Психоаналитик Эрих Фромм (1951) отмечал, что в примитивных сообществах сновидения зачастую рассматриваются не как психологическое явление, но как голоса теней или духов. Ирокезы считали, что сновидения могут быть равно и божественными посланиями, и тайными желаниями сновидящего. И в том, и в другом случае они оказывали своим снам должное внимание; их наследие представляет собой утонченный подход к работе со сновидениями.